Кому мешает янтелаген: молодым шведам надоело скрывать свои доходы и успехи?

Хорошие заработки, высокие доходы – признак успеха во многих странах. Но не в Швеции. Глубоко укоренившаяся культурная традиция “янтелаген” не поощряет разговоров об этом.

В гавани Эстермальма, одного из самых зажиточных районов Стокгольма, у причала стоят частные яхты, на волнах покачиваются плавучие коктейль-бары.

Здесь самая дорогая недвижимость шведской столицы, здесь – шикарные бутики и самые изысканные рестораны. Вдоль бульваров – элегантные здания XVIII века, в которых располагаются роскошные офисы и бары.

На улицах Эстермальма люди в дизайнерских солнечных очках наслаждаются теплым осенним солнцем. Это район успешных и очень обеспеченных. Но найти кого-то, кто согласится поговорить с вами о своем успехе и богатстве, практически невозможно.

“Я не собираюсь вам рассказывать, сколько я зарабатываю, потому что не понимаю, почему я должен это делать”, – говорит 30-летний Роберт Ингемарссон, занимающий серьезную должность в маркетинге. На вопрос о том, что он делает со своими деньгами, он отвечает просто: “Трачу их на покупку акций. Мне нравится инвестировать”.

24-летний Виктор Хессе, который вышел пройтись по магазинам, рассказывает, что собирается участвовать в международной программе поиска талантов, которую спонсирует один крупный шведский бренд. Но на вопрос о своей зарплате отвечает: “Это секрет”.

В стандартных описаниях Швеция обычно предстает страной социальной демократии, высоких налогов и низкой разницы в доходах – если сравнивать с остальным миром.

И хотя эти стереотипы основаны на реальных фактах, с 1990-х разрыв в доходах между богатыми и бедными устойчиво увеличивается. Наиболее богатые 20% населения сейчас зарабатывают в четыре раза больше, чем самые бедные 20%.

И хотя во многих странах мира высокие доходы считаются признаком успеха в жизни, шведы традиционно испытывают неприязнь к разговорам на эту тему.

Мы много раз пробовали договориться об интервью с молодыми и богатыми шведами. Проблема в том, что в неформальной беседе они готовы говорить о своих больших загородных домах, семейных яхтах, спорткарах, веселых вечеринках в ночных клубах, но когда дело доходит до формального интервью “под запись”, откровения обрываются.

“У меня такое чувство, что это будет воспринято как хвастовство, и мне не от этого не по себе”, – написал нам один из них. И, судя по всему, это очень распространенное чувство. Некоторые соглашались на интервью, но в последний момент сказывались “слишком занятыми” или просто исчезали.

Но почему? Почему в Стокгольме никто не гордится тем, чего достиг, и никто не хочет об этом разговаривать?

Концепция Jantelagen

Лола Акинмаде Экерстрём, пишущая о шведской культуре, прожила в Стокгольме более 10 лет. Она говорит, что в Швеции деньги – “очень неловкая тема” для разговора.

Экерстрём объясняет, что хвастаться богатством или даже обсуждать с незнакомцем свою небольшую зарплату – это настолько табу, что многие шведы скорее согласятся поговорить о сексе или функциях своего организма, чем об этом.

Этот взгляд разделяет Стина Дальгрен, 28-летняя шведская журналистка, которая несколько лет прожила в США.

“В Штатах, когда вы говорите, что много зарабатываете, люди за вас радуются: “молодец, отлично работаешь”. Но в Швеции, если ты скажешь, что у тебя высокая зарплата, люди сочтут, что ты со странностями, – рассказывает она. – И ты никогда не спрашиваешь других о зарплате, никогда не спрашиваешь о деньгах”.

Многие комментаторы в сфере культуры сходятся на том, что по большей части это табу можно объяснить глубоко укоренившимся скандинавским “янтелаген”, “законом Янте”, согласно которому никто не должен считать себя лучше других, а те, кто нарушает эту норму, достойны осуждения.

“Янтелаген – это неписаное общественное правило, существующее в Швеции и в других скандинавских странах”, – объясняет Акинмаде Экерстрём, которая изучала эту тему в своей книге “Лагом: шведские секреты счастливой жизни”.

“Речь идет о том, что не следует слишком выделяться, хвастаться без причины, и это своего рода способ сохранять равенство, попытка устранить причины напряженности внутри социальных групп”.

“Закон Янте” получил такое название от города Янте. В 1933 году город изобразил в своем романе датско-норвежский писатель Аксель Сандемусе. Но, как отмечает шотландско-норвежский ученый доктор Стивен Троттер, сама концепция существовала в скандинавских обществах – особенно в сельской местности – столетиями.

“Янтелаген – это механизм социального контроля, – говорит он. – Тут дело не только в богатстве, тут речь о том, чтобы не притворяться кем-то большим, чем ты есть на самом деле, и не делать чего-то, что не подобает твоему положению в обществе”.

Воспевая достоинства скромности и смирения, янтелаген имеет много общего с “синдромом умника” (термин, популярный в Австралии и Новой Зеландии), когда принято ставить на место тех, кто слишком кичится своим богатством или положением.

В Шотландии говорят о “менталитете крабов” (когда один из крабов пытается выбраться из ведра, а другие тащат его назад). “Можно сказать, что в Скандинавии нашли наиболее удачное слово для обозначения отношения ко всем, кто “высовывается”, – говорит Троттер.

Тем не менее он указывает на то, как янтелаген соответствует специфическим культурным нормам Швеции и других скандинавских стран.

“Вы можете рассказывать о своей даче в лесу, про то, как сделали там обогреваемые полы и дворик. Никто этому не удивится, это принято у скандинавов, многие имеют загородные дома, – говорит он. – Но если сказать, что вы потратили те же деньги на два “Ламборгини”, над вами начнут насмехаться”.

Акинмаде Экерстрём отмечает, что хотя шведы всячески стараются поддержать международный имидж своей страны как бесклассовой социальной демократии, многие из них комфортней чувствуют себя в окружении людей с похожими доходами – среди своих, за закрытыми дверями можно и слегка похвастаться.

Вернемся в зажиточный стокгольмский Эстермальм. 33-летний Андреас Кенсен, который живет в другом районе столицы, а сюда приехал побродить по маленьким бутикам, согласен с тем, что следование янтелагену зависит от контекста.

“Я совершенно точно могу рассказать друзьям о том, как провел время в зарубежной поездке, выложить фотографии в “Инстаграме”, в “Фейсбуке”. Но человеку, с которым только что познакомился, я не скажу ничего”, – объясняет он.

Кто против?

И все-таки растет число молодых и успешных шведов, которые начали критиковать закон Янте, призывая к более открытым разговорам о богатстве и успехе.

Среди них – 22-летняя Николь Фальчиани, которая начала зарабатывать как блогер, еще будучи подростком, а сейчас – популярный в стране инфлюенсер, в “Инстаграме” на нее подписано 354 000 человек.

Мы беседуем с ней, когда Николь позирует в ювелирных изделиях на тему свадьбы, и она, глазом не моргнув, отвечает на вопрос о том, сколько зарабатывает в среднем на таком промоушене: около 20 тысяч долларов. И деньги эти она в основном тратит на дизайнерские сумочки и путешествия. Когда ей было 20, она купила себе квартиру в центре Стокгольма.

“Я бы очень хотела, чтобы янтелагена не было, от этого, я думаю, всем, кто здесь живет, стало бы легче… Наше общество стало бы более открытым, если бы мы могли свободно говорить о деньгах, – убеждена она. – Это, конечно, очень мило – считать, что мы все равны и одинаковы. Но это не работает, потому что если ты работаешь усердней, чем другие, ты должен иметь право этим гордиться”.

Корнелиус Каппелен, доцент сравнительной политологии из университета Бергена в Норвегии, считает, что расцвет соцсетей подталкивает молодежь к протесту против янтегалена. Он указывает на то, что блогерство, а особенно – видеоблогерство, поощряет “безудержный индивидуализм”, подталкивает выделяться из толпы, что до недавнего времени было очень нехарактерно для культуры скандинавских стран – в отличие от других стран Запада, особенно США.

“Все больше людей пользуются этим термином [янтелаген] в негативном смысле – особенно молодые люди, которые откровенно заявляют, что ненавидят такой менталитет”.

Акинмаде Экерстрём тоже считает, что соцсети – это главный фактор. Хвастовство – распространенное явление в “Фейсбуке” и “Инстаграме”, и те шведы, которые чего-то достигли в жизни, чувствуют себя в этих соцсетях более комфортно, когда публично рассказывают о своем успехе, подчеркивает она.

“Существует множество очень умелых, талантливых людей, которых подавляет янтелаген, и вот они видят, как куда более посредственные уверенно хвастаются онлайн”.

“Думаю, что янтелаген постепенно будет вымываться из менталитета, потому что люди рано или поздно восстанут и начнут открыто говорить и писать: “смотрите, я отлично умею это делать!..” Через соцсети ты вступаешь в контакт с гораздо более широкой аудиторией, которая может быть вообще не знакома с янтелагеном”.

Писательница считает, что янтегален становится менее популярным еще и из-за большого количества иммигрантов, прибывающих в Швецию. В этой стране около 25% жителей родились за границей или имеют родителей-иностранцев.

“Другие национальности привносят свое, уважительное, отношение к успеху, к талантам, к умениям, – подчеркивает она. – Они привыкли открыто заявлять об этом”.

Эту теорию поддерживает Николь Фальчиани, которая родилась и выросла в Швеции, но родители которой – итальянцы. Она признается, что иногда для нее бывает трудно понять, какие из тем, обсуждаемых дома, в семье, с родственниками, будет приемлемо поднимать в обществе шведов.

“Думаю, это будет меняться к лучшему, потому что мы становимся более европейскими, в Швеции живет всё больше иностранцев, они приносят с собой свою культуру, – говорит Николь. – По телевизору транслируется много американских программ, а там нет никакого янтелагена”.

Впрочем, она сомневается, что эта концепция полностью исчезнет, поскольку глубоко укоренилась в шведской и скандинавской культуре.

Доцент Корнелиус Каппелен размышляет: “Останется ли от янтелагена что-то в будущем? Трудно сказать. Но я надеюсь, что хороший его аспект – скромность, нелюбовь к хвастовству – никуда не денется. А негативный аспект – уравниловка – исчезнет”.

Между тем, некоторые иммигранты, переехавшие в Швецию, говорят, что им очень нравится янтелаген.

35-летняя Наталия Иррибара приехала в Стокгольм из Чили три года назад. “Я думаю, в Чили у нас нарциссическое общество, придающее огромную важность личным достижениям – научным, спортивным, в школе, дома… обладанию автомобилем, яркой внешности… Здесь у нас соседка – модель, и она никогда не говорит: “смотрите, я снялась вот для этого журнала”. Другой сосед – очень известный фотограф, но и он никогда об этом не говорит”.

“Для меня скромность очень важна, и мне нравится, что в Швеции с ее янтелагеном материальное не так важно”.

В подготовке статьи участвовала Эмели Свенссон.

Прочитать оригинал этой статьи на английском языке можно на сайте BBC Worklife.

Ссылка на источник: https://www.bbc.com/russian/vert-cap-50082006

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *